Апрель
Участник
|
# Дата:6 Апр 2010 19:24 - Поправил: Апрель
Ответить
Линия жизни. 70 лет со дня рождения Кира Булычева
Из архива Культуры.
18/10/2004 | TOP 63
17:02 msk Архивный N 2318
Сегодня мы вспоминаем писателя-фантаста Кира Булычева, автора знаменитого цикла об Алисе, гостье из будущего. Кир Булычев - псевдоним Игоря Можейко, доктора исторических наук, востоковеда, автора книг "Тайны древнего мира", "Экспресс истории" и многих других. На встрече зрители задавали вопросы и о фантастике, и об истории, о будущем и о прошлом. Ответы Кира Булычева - остры и неоднозначны...Съемки 2003 года.
Кир Булычев: "Я - дилетант"
К 70-летию со дня рождения Игоря Можейко (Кира Булычева) 18 октября, в понедельник, в 12:55 телеканал «Культура» показывает ток-шоу «Линия жизни», в котором замечательный писатель и историк отвечал на вопросы зрителей.
Игорь Можейко:
- Когда меня сюда пригласили, я думал, я приду, будут сидеть школьники старших классов, и задавать мне вопросы «какие у вас творческие планы». В результате я пришел сюда и увидел, что половина аудитории – это люди, отлично знающие фантастику, меня, литературу, Я даже растерялся: о чем говорить, как говорить. Но раз есть уговор, то тогда я начинаю с того, что я родился в Москве в 1934 году.
Первое мое воспоминание, которого я не помню, были похороны Кирова, потому что я знаю, мне тогда купили красное одеяльце, завернули в него и вынесли на Мясницкую, где товарищ Сталин хоронил товарища Кирова. Вот это, как бы, начало моего жизненного пути, а потом я учился в школе, и к нам в школу пришел представитель райкома комсомола и сказал, что товарищ Сталин хочет, чтобы лучшие школьники, лучшие ученики нашей школы поступали на факультет, который готовит разведчиков. Мы все встали и пошли на этот факультет. Назывался он переводческий факультет иняза. Нас туда поступало пять человек. Я и Леня Седов поступили, а Зитцер, Газенпут и Рабинович не поступили, потому что было собеседование, на котором спрашивали: сколько колонн у Большого театра? Вот сколько бы колонн я бы ни сказал, все было нормально. Сколько бы колонн ни сказал Зитцер, все было неправильно.
После этого я стал учиться на переводческом факультете, когда институт кончился, то оказалось, что я был на курсе один из пяти женатых. И женатых отправили работать в тропики, потому что это было как раз начало помощи нашей развивающимся странам. И вот я поехал помогать строить в Бирме институт, гостиницу и некоторое время я работал переводчиком на стройплощадке, а потом стал завхозом. Я был человеком очень популярным. Если у кого-нибудь был день рождения, то меня приглашали. Все жены всех специалистов прижимали к себе в танце, в вальсе, и шептали на ухо: «У нас стол совершенно шатается, Игорь. Нельзя ли нам достать новый?» А потом я вернулся и поступил в аспирантуру Института востоковедения. С тех пор сорок лет я хожу в одну и ту же комнату.
В начале 1966 года я опубликовал свой первый рассказ. Я в «Вокруг свет» работал, писал всякие очерки, много ездил, путешествовал. У меня был псевдоним «Южный лесорубник». «Ю. Лесорубник» – это из «Золотого теленка». Потом у меня был псевдоним «Сара Фан». Меня вызвал главный – Сапарин – и сказал: «Это попахивает антисемитским чем-то, надо сократить». Я написал «С. Фан». Он вызвал меня снова и сказал: «И долго мы будем обижать корейский народ?»
В журнале «Вокруг света» боролись с алкоголизмом, чтоб на работе не пить. Для этого мы решили сделать такую вещь: у нас там были большие стенные шкафы, купили бутылку водки, бутылку коньяка, сухариков черных, соли. Все поставили туда и договорились, если кто-то хочет выпить, то он подходит к шкафу, только обязательно один, наливает себе и кладет 50 копеек. Неделю все держались, потому что было ужасно неловко подходить к шкафу и доставать оттуда рюмочку.
И вдруг случилась катастрофа. В журнале «Искатель» была напечатана обложка к рассказу, который вылетел в цензуре. Какой-то американский переводной рассказ. Обложка была такая: стул, на стуле банка, в банке – динозавр. И тираж - триста тысяч. Если слетает и обложка, уже напечатанная, то тогда это катастрофа для всего журнала, все и с зарплатой, и с премиями. И тогда мы решили сначала открыть шкаф. Открыли шкаф и все уничтожили. После этого всем захотелось стать писателями. И мы решили, что мы напишем все, там нас было человек семь, по рассказу по этой обложке. Все разошлись по домам и легли спать, а я написал рассказ.
Рассказ был единственный, поэтому конкурса не получилось, и его волей-неволей напечатали. Значит, рассказ был о том, что в журнал приходит телеграмма с Дальнего Востока, где фотокорреспондент пишет, что на Дальнем Востоке, в горах, найдены живые динозавры. Готовится платформа для этого, все, и вдруг открывается дверь, входит фотограф, несет большую банку, и в ней – динозавр. Оказывается, динозавры выжили, но сильно измельчали. Рассказ этот был напечатан. Возникла такая штука: надо было его подписывать, - и я взял имя жены – Кира, фамилию мамы – Булычева. Получился – Кир Булычев. Этот вот псевдоним по необходимости. Знаете, вот оттого, что лучше я ничего не придумал.
Я в тот момент был убежден, что никогда в жизни ни одного рассказа больше не напечатаю. Я в это время был достаточно взрослый, и, в общем-то, поздно я начал. Мне уже было тридцать два года. В институте не знали долгое время. Я под псевдонимами писал, потому что, знаете: на овощную базу не поехал, к товарищу Ивановой отнесся не по-товарищески, собрание прогулял профсоюзное, и еще пишет фантастику! Гнать такого! Вот от ужаса перед такой перспективой я все писал под псевдонимом и никому не рассказывал.
Я получил в один день как бы две государственных премии за два фильма, в которых я был сценаристом. В газете «Правда» было написано «Кир Булычев. (Можейко Игорь Всеволодович)». Заведующий отделом и парторг отдела собрали совещание, но меня на это совещание, естественно, не пригласили, и стали думать что делать. И они пошли к директору института. Директор института выслушал их и сказал: «План выполняет?». «Да, выполняет». «Ну, пускай дальше выполняет», - сказал директор. А директор у нас был своеобразный, он был начальником внешней разведки. Это был академик Примаков. Поэтому мне, в общем, повезло. Это, пожалуй, вот все что я могу рассказать о себе. Теперь, ежели кому-то что-то интересно узнать еще, я для того, чтобы удовлетворять любопытство.
- Игорь Всеволодович, я хотела бы узнать, а как Вы считаете, относится ли фантастика к пророчеству? К одному из видов пророчеств?
- А вот какой-нибудь пример Вы мне можете привести? Вы меня растеряли этим вопросом.
- Если взять, к примеру, Нострадамуса. Его можно считать фантастом? А почему - нет?
- Да, конечно, можно считать фантастом, если Вы априори полагаете, что он все придумал. И отлично знал при этом, что это фантастика. Значит, Вы строите как бы своего Нострадамуса. Так как я остаюсь даже в этом скептиком, то я должен сказать, что у меня был друг такой Эдуард Берзин, очень крупный ученый, который последние годы своей жизни посвятил изучению Нострадамуса. Причем он специально выучил старофранцузский. Он, на самом деле, очень серьезно относился к этому. И у него, в его книге о Нострадамусе, для меня есть очень важная глава. Дело в том, что Нострадамус очень тщательно избегал любых дат, но в его катренах есть шесть дат. Шесть раз он называет дату. Ни по одной дате ничего подобного не случилось. И самый известный был случай: на 1605 год он предсказал смерть папы римского. К тому времени авторитет Нострадамуса был уже настольно велик, что послы специально дежурили, там не выезжали в отпуск, ожидая, когда папа умрет. Папа умер в 1626 году, через семь лет после этого. Он был очень старым человеком.
В общем, я не думаю, что можно согласиться с Вами и считать Нострадамуса фантастом. Я думаю, что он все-таки был человеком позднего средневековья. И в значительной степени верил, по крайней мере, в силу своих пророческих возможностей. Тогда он тем более не фантаст. Он не был каким-нибудь Фоменко, который придумывал и знал, что придумывает. А вот на Ваш вопрос я все равно ответить не могу, потому что если не говорить о Нострадамусе, что же тогда будет с фантастикой, где она пророчествует? Может, Вам просто хочется, чтобы она что-то?.. Другое дело – вопрос ее прогностической сущности, ее футурологической сущности. Тут я полагаю, что это не дело фантастики этим заниматься. Да, мне иногда говорят: «Знаете, а как же Жюль Верн? Он подводную лодку изобрел, он воздушный шар придумал». Ничего он не придумал, ничего он не изобрел. Он был интеллигентным человеком, который хорошо читал научно-популярную литературу. И знал, что Фултон построил подводную лодку для Наполеона за 60 лет до Жюля Верна. Только в области своей прямой специальности фантаст может претендовать на какие-то прогностические свои способности. Для меня классический пример – это рассказ Ивана Ефремова «Алмазная труба», в котором он описал кимберлитовую трубку в Якутии, потому что он был крупнейшим геологом. В самом деле, кимберлитовые трубки были найдены в скорости после этого. А вообще, это художественное творчество, которое рассказывает о нас с вами. Вся литература, все искусство мира делятся на реалистическое и фантастическое. Третьего не дано. Испокон века с первого же мгновения, когда человек стал разумным, он стал либо фантастом, либо реалистом. Когда охотник вернулся с охоты и на стенке пещеры нарисовал убитого оленя – это было рождение реалистического искусства. Когда он назавтра, уходя на охоту, нарисовал оленя, которого убьет – это было рождение фантастического искусства.
- Игорь Всеволодович, слышала, что у вас есть книга «1185 год»? Да?
- Есть.
- Почему «1185» и к чему она относиться к истории или к фантастике?
- Ну, у меня нет ее, чтобы Вам подарить. Она очень толстая. Дело в том, что когда-то мне пришла в голову мысль – мы неправильно учим историю. Мы учим историю, как плывем по речкам: историю Греции, историю России. А что, если попробовать пойти поперек, через водоразделы и представить себе мир одного какого-то года? И мне самому было очень интересно. Я лет десять подбирал всякие материалы, читал книжки. Почему я избрал 1185 год? Дело в том, что я писал в 1985 году. Кроме этого, в 1185 году попал в плен мой тезка князь Игорь. Допустим, его двоюродный брат женился на царице Тамаре, да в Грузии, и еще воевал с ней, вел себя там безобразно. А царица Тамара пригрела у себя детей Андроника, императора Византии, и подарила им Трапезундскую империю. И в течение нескольких столетий была грузино-византийская империя в теперешней северной Турции. А другом и, очевидно, придворным царицы Тамары был Шота Руставели. Его деревня, которую ему дали, была на границе с одним из азербайджанских княжеств, и там же была деревня, подаренная Низами. А если поехать дальше, то на юге в это время Саладдин победил Ричарда Львиное Сердце. Ричард Львиное Сердце потом попал в плен в Австрии, и его мама – Элеонора Аквитанская – проскакала в 70 лет пол-Европы на коне, чтобы высвободить его из плена. А в это же время молодой Чингисхан... Они все – современники, они знали друг друга. Просто нам это не приходило в голову. Молодой Чингисхан только-только захватил власть в монгольских степях. Вот это был большой-большой интересный мир, в котором была масса людей. И вот мне было интересно писать об этом книгу.
- В программном стихотворении Бориса Пастернака «Гамлет» есть такие сокровенные и даже, я бы сказала, сакральные строчки: «На меня направлен сумрак ночи,/ Тысяча биноклей на оси./ Если только можешь, Авва Отче,/ Чашу эту мимо пронеси». Не могли ли Вы нам расшифровать слова гениального, верующего и благословенного Пастернака. И еще один вопрос как к человеку, как к историку, Вы - фаталист, пессимист, или оптимист? Спасибо.
- Значит, на первый вопрос я отвечу, что я не возьму на себя смелость расшифровывать поэзию. Поэзия – это все равно, что музыка. Знаете, меня всегда смущают музыковеды, которые по радио или по телевидению начинают говорить так: «В этой симфонии, в первых аккордах, мы слышим, как ручеек пробивается сквозь весеннюю траву». Для меня любая попытка трактовать Пастернака, по-моему, скорее, неуважение к поэзии как к таковой. А второй Ваш вопрос?
- Вы фаталист или...?
- А фаталист ли я? Это похоже на урок психологии. Помните, в школе было: флегматик, холерик, сангвиник. Значит, я – фаталист! Но не какой-то крайний фаталист. При всем моем скептицизме, я полагаю, что все-таки порой я вдруг останавливаюсь и думаю: «А может быть я солипсист? А может быть весь мир этот создан только для меня и мне кажется?». И мне даже хочется когда-нибудь написать роман фантастический о человеке, для которого создан этот мир, тем более, что я знаю, что я уйду, и мир кончится. Как каждый из нас. Поэтому называть это фатализмом, ну я не знаю, пожалуй, я – человек, который старается не думать о будущем, потому что его у меня осталось не много и останавливаться, и страдать на эту тему очень не хочется. Знаете, так - будь что будет, - как сказали тоже в одной пьесе
- (Читает записку). «Объясните, наконец, как специалист, карма и судьба – одно и то же?»
- Это смотря как у кого. У некоторых одно и то же, а у некоторых - нет.
- (Читает записку). «Как фантаст, а стало быть, футуролог (да, нет!) Вы могли бы предугадать то, что произошло с Россией, какой Вы видите страну через 15-20 лет?»
- В конце позапрошлого века, в Англии, был произведен опрос о том, что больше всего грозит Лондону через сто лет. Ответ был единодушный: его завалит навозом по второй этаж, столько будет лошадей. Поэтому предсказать ничего нельзя. Никто не предсказал того, что определяет нашу жизнь сегодня. И я полагаю, что если вы меня спросите, что будет определять нашу жизнь через 20-30 лет, то я скажу, что это та маленькая штучка, которая вот где-то здесь лежит, и никто из нас ее не замечает, а через 30 лет мы или умрем от нее, или будем счастливы оттого, что она находится рядом с нами. Предугадать, к счастью, ничего нельзя. Я не предугадал, что произошло с Россией. Я думаю, что где-то еще в 80-м году, я полагал, что я помру при строящемся коммунизме. И какой я вижу страну через 15 лет, я ее не вижу. Потому что существует, как с погодой, масса вариантов: и плохие, и хорошие. Если я назову 10 вариантов, то в результате будет один, совершенно точно одиннадцатый. Тех десяти, которые я назову, не будет. Очевидно, если есть высшие силы и Господь Бог, тот он следит за тем, чтобы мы в будущем ничего не угадывали.
- (Читает записку). «Смутно знаю про историю с римским папой, который оказался женщиной. Вы не в курсе подробностей?»
- Я не знаю, фантастика это или нет. А вернее всего то, что был, была, папесса Иоанна. Это был, если не ошибаюсь, IX век. Якобы была женщина молодая, которая смогла пробиться на этот престол. И просуществовала на этом престоле недолго, по-моему, год или два. После этого она забеременела, и во время торжественной церемонии у нее начался выкидыш. Она умерла, и это скрыли. Насколько мне известно, до сих пор на выборах папы его сажают на специальный стул, такой, как детские стульчики, с прорезом снизу, чтобы специальный человек мог проверить, не папесса ли это. Проверяют его пол. Папесса Иоанна вычеркнута из списка пап. Вернее всего, она была.
- С тех пор, как появились у меня дети, я стал Вас читать, то есть это лет десять назад как произошло. И как у Вас появился этот роман великолепный про Алису, мне хотелось бы узнать? Второй маленький вопрос: верите ли Вы в паранормальные явления? Например, такие как хилерство. И ваше отношение к православной религии. К христианству вообще.
- Начинаем мы с детской книжки, потому что тут вопрос. Ну, как произошло, как произошло? Хотелось, интересно было. У меня дочку зовут Алиса, но это не значит, что я, хотя это очень красиво, конечно, но это не значит, что я писал для нее, что я видел ее, нет. Тем более, что она никогда особенно не увлекалась этими книжками.
Теперь, что касается паранормальных явлений, православной церкви и так далее. Значит, я беспартийный человек. Я никогда в жизни не поступал в партию, в Союз писателей, и я не поступаю. Потому что я полагаю, что любая партийность, это признание человеком, желание его принадлежать к сильной стае. А иногда к гонимой стае. По-разному. А стайная психология – она не моя. Бывает так. Я не хвалюсь этим. Я просто объясняю, почему со мной так произошло. Соответственно, я не могу верить, потому что вера отрицает знание. Верую, ибо нелепо, как говорил Тертулиан еще в IV веке. Я помню, как в журнале «Знание – сила» Роман Подольный организовал когда-то комиссию по контактам. В эту комиссию входила дюжина ученых разных, и к нам приходили люди, которые что-то умеют. Двигать стакан без помощи рук, угадывать мысли и так далее. Вот за три годы работы комиссии ни разу ничего, ни у кого не вышло, потому что у нас была плохая аура. Мы были неверующими.
Был такой фильм, может кто-нибудь помнит. Назывался он «Воспоминание о будущем» Фон Денекена. Когда я в первый раз смотрел этот фильм, у меня было такое странное чувство – вот то, что касается моей специальности, я знаю: как врет, что делает. А вот когда касалось того, чего я не знаю, сила кино такова, что я начинал думать, «а черт его знает»? Может, там что-то в этом есть? Мы пошли вшестером с записными книжками. Каждый по своей специальности смотрел. И потом мы написали большую статью в «Знание - сила», где каждый написал о том, что было на самом деле: железные колонны в Дели с пирамидами и так далее. Журнал получил около 600 писем. Не было ни одного письма, в котором бы говорилось: «Ах, какие молодцы! Вы там разобрались!» А было так: «Запретить печататься, лишить степени, отломать паршивые пальцы!». Все, что угодно. Потому что в общем-то, не правы были мы: мы вторглись своими руками в область религиозного сознания, в область веры, а люди не отказываются никогда.
Вы можете, как угодно разоблачать веру. Это никогда не влияет, в самом деле, на веру. Поэтому при всем моем уважении... Ведь я долгие годы жил в Буддистской стране, в Бирме, и хорошо довольно знаю буддизм. Уважаю буддизм как философскую систему и религию. Интеллектуально даже, пожалуй, мне буддизм ближе, чем ислам или христианство. Это не значит, что я не уважаю ислам или христианство. Я отношусь с глубоким уважением к любой вере. Но я остаюсь человеком, скажем, скептиком. Я человек неверующий, потому, что я не хочу принадлежать ни к какой партии.
- Расскажите, пожалуйста, о Вашем новом проекте – «Спринт-история для новых русских». Спасибо.
- Это не новый проект. Дело в том, что когда-то мне позвонил Эдик Успенский – человек невероятной энергии и предприимчивости. Он сказал: «Игорь, значит мы с Остером там, и с кем-то еще, пишем энциклопедию для новых русских. «Как за полчаса стать культурным человеком». Вот возьмешь на себя историческую часть?» Мне эта идея очень понравилась. Представляете, написать книгу такую? А он сам потом забыл об этом, занялся разведением цесарок, я не знаю, еще чем-то. И я из соавторов остался один, который этим занялся. И я в результате написал книгу, которая называется «Спринт-история», в которой я по алфавиту, там примерно у меня двести статей. Меня хватило на двести статей. Каждая статья – три-четыре строчки. Каждая строится по такому принципу: основа ее исторически верна, а вывод не всегда верный. И я проверял это у себя в институте. У нас много же докторов наук. И я приходил и читал им какие-то вот статьи. Если смеялись, я настораживался, но если сердились, я эту статью оставлял точно.
Ну, вот допустим... Я пишу, у меня в спринт-истории есть такая, допустим, статья: «Инесса Арманд – русская революционерка, даты жизни такие-то, ближайшая подруга Надежды Крупской». Я читаю, пауза. Никто не улыбается. Потом кто-то говорит: «Да подожди, она же подруга Ленина!», значит можно оставлять. Другая, допустим: «Понтий Пилат – римский прокуратор Иудеи, годы жизни такие-то, известен тем, что учил туземцев мыть руки». Тут Эмма оборачивается ко мне и говорит: «Ты что хочешь сказать, что евреи раньше рук не мыли?» Поэтому, получилась целая такая книжка.
- Игорь Всеволодович, вот Вы, как бы, историк и историк, занимающийся востоковедением. Тогда у меня сразу два вопроса. Они различные, но тем не менее. Какие-то сюжеты для Ваших фантастических произведений?.. И второй вопрос: сам Восток – он в принципе достаточно фантастичен. Почему так мало в Ваших книгах восточных мотивов?
- Знаете, в каждом языке есть слова-паразиты. Вот, допустим, еще пять лет назад это было слово «так сказать». После каждой фразы человек говорил: так сказать, так сказать. Как бы – условно, вот все что я говорю, немножко условно. А сейчас после каждой фразы многи люди говорят как бы. Я как бы и женился, и как бы родил ребенка. Как бы, вы везде слышите и на телевидении, и везде это «Как бы»! То есть опять же, знаете, как бы ненастоящность некоторая мира. И она, ненастоящность, во многом фантастичней, чем та фантастика которая была раньше. То есть серьезная наша большая фантастика как-то коррелирует на одном уровне с тем сумасшедшим миром, в котором мы живем.
Можно на второй вопрос перейду? Потому что уже заявление, что Восток фантастичен, оно некорректно. Именно как востоковед я Вам говорю. Когда-то я впервые приехал в Бирму. Я думал, что там слоны ходят по улицам, а там по улицам ходят троллейбусы. Когда я был студентом, нам велели переписываться с американскими студентами. Я помню девушку американскую, которая писала мне, как она за меня боится, потому что белые медведи, которые ходят по улицам, могут напасть в Москве на человека. Фантастичность Востока, она скорее живет в нашем воображении.
Что касается исторических моих увлечений, я стараюсь это не смешивать. Вот история это наука, но у нас за многие годы было сделано все, чтобы это была не наука. А скажем, любой Фоменко может из истории сделать все, что хочет. Я разделяю для себя науку и фантастику, и художественную литературу. Хотя я понимаю такую вещь, что из всех видов художественного творчества ближе всего к фантастике историческая романистика. Если вы постараетесь написать книгу о Петре I и воссоздать точно образ мыслей, одежду, разговор, персонажей, то эта книга получится скучная, и успехом пользоваться не будет. Она должна быть фантастическим романом по-своему. Читатель должен ассоциировать себя с героем книги. Поэтому Алексея Толстого можно клеймить как угодно за неточности исторические, но его книга пользуется успехом и будет всегда пользоваться, как и «Три мушкетера» Дюма, потому что это, в общем, фантастический роман. Автор сознательно превращает героя в нашего современника.
- Игорь Всеволодович, если Вы не против, хотелось бы вернуться к тому вопросу, который Вы уже затрагивали. Вы уже упоминали сегодня дважды имя Фоменко и его «Новую хронологию», и упоминали с маленькой буквы, достаточно пренебрежительно. В общем, понятно, что Вы считаете, что все это, наверное, чушь. На самом деле, если почитать канонических историков и почитать Фоменко, то это чушь не в большей степени, чем труд любого канонического историка. Вы человек очень умный, обаятельный и симпатичный, а тем не менее получается так, что, как и все остальные историки, очень обижены на то, что Фоменко вторгся в их область. Говорите таким образом, как будто это Лысенко. На самом деле, я знаю его по работам. Как математик он высокий профессионал, он пишет замечательные работы, массу монографий не сам, с аспирантами, и он человек, с которым имеет смысл дискутировать всерьез. Не могли бы Вы поточнее высказаться на эти темы. Спасибо.
- Наверно, не смогу, потому что это разговор, очевидно, который требует вот так не просто поговорить, а сесть с бумагой. Если мы с вами берем точку отсчета, допустим, воображаемую, придуманную нами, то от нее мы построим целую концепцию хронологии земли, которая будет строиться на ложной исходной точке. Но нам придется игнорировать дендрохронологию, строительство сотен и сотен памятников, радиокарбонный анализ. Нам придется плюнуть на это, потому что есть наша теория. Но нас будут любить, уважать как товарища, который меня совершенно потрясает.
Есть такой глазник – врач, который пишет книги популярные сейчас, о том, как на Гималаях он открыл новую цивилизацию (Э. Мулдашев). Я не хочу обижать Фоменко и сравнивать его с Мулдашевым, но тиражи книг Мулдашева зашкаливают за миллионы экземпляров. И знаете, откуда это происходит? Вы привыкли голосовать очень часто не за какого-то человека, а против чего-то, потому что мы врали столько и продолжаем врать столько, что у человека возникает вполне законное желание посмотреть в другую сторону: «Ах, вот мне сказали, что они все врут, ну-ка вот это я почитаю, мне это интересно».
Опять же я повторяю, что я не вступаю в дискуссию с Фоменко. Я говорю об эмоциональной стороне этого феномена. И когда гроссмейстер Каспаров, ни черта не понимающий не только в истории, но, я допускаю, и в математике, начинает доказывать то же самое, то я понимаю, что это происходит от массы вне исторических и вне научных причин. Я не спорю с тем, что в истории существует масса загадок, нераскрытого неизвестного. Допустим, существуют люди, которые утверждают, что все на земле построено инопланетными пришельцами. Это будет достаточно широкое поле рассуждений, и у меня возникает нежелание спорить с этими людьми, потому что я полагаю, что люди, которые жили две тысячи лет назад, были не глупее нас, не хуже нас умели строить. Понимаете, оттого, что у нас есть мобильник, мы не стали умнее.
Во всех работах Фоменки, как и Фон Денекена, для меня есть крайнее неуважение к нашим предкам, к людям, от которых мы произошли, неуважение не только к ученым. Очень хорошо говорить: «О, там эти ученые!» Я же понимаю, на чем строится феномен Фоменко и его предшественника Постникова. Или был такой замечательный библиотекарь французский. У нас его книга выходила в конце XIX века. Он написал книгу, в которой он очень убедительно доказывал, что маршала Наполеона не существовало. Это все знаки зодиака, или солярные там знаки какие-то.
- Игорь Всеволодович, насколько Вы эмоциональный человек, насколько Вы эмоционально реагируете на произведения литературы и искусства? Нет желания, посмотрев какой-нибудь фильм, или книжку прочитав, выйти на площадь, найти автора, или подзатыльников ему надавать, чтоб не писал всякую ерунду?
- Наверно, нет. Если это бывает, то, наверно, где-нибудь очень внутри. Зачем выходить на площадь, пускай другие читают, кому нравится это. Меня обычно удручает сейчас, но может быть это относительная мелочь, когда в литературу вторглась, что называется, ненормативная лексика. Дело в том, что когда-то, очень давно моя мама сказала мне, когда я пришел из школы, и что-то ненормативное сказал: «Игорь, по-русски можно любую мысль выразить без мата, без матерных слов. И пример этому – работа многих очень писателей». Поэтому, когда особенно сейчас многие пытаются, молодые дамы пишут про какие-то вещи... Это не потому, что я старый блюститель чего-то. Мне кажется, что это неуважение к своему собственному труду. А что касается того, чтобы выйти на площадь, я просто тогда не читаю.
- Долгое время фантастика считалась литературой второго сорта. Об этом много писали, была дискуссия по этому поводу с Вашим участием. С тех пор то, что называется мэйнстримом, то есть основное течение литературы, ушло куда-то в сторону, в область эксперимента, в область эпатажа, какой-то странной стилистической игры. А фантастика сейчас, наоборот, задается теми вопросами, которыми традиционно задавалась русская литература: моральными, нравственными, социальными. Как в нынешнем мире, по-Вашему, взаимодействуют фантастика и основное течение литературы?
- Дело в том, что реалистическая литература имеет дело с людьми: человек – человек. Да? Она описывает отношения людей. А фантастика может кое-чего сделать больше. Извините, это я так патриотичен. Помимо этого, она должна, конечно, говорить об отношениях людей. Но она может говорить: человек и наука, человек и время, человек и общество. Она может быстро ответить на вопрос: что с нами происходит? Не через отношения людей, а напрямик, по прямой дорожке. Именно поэтому столько лет она была ненавистна, особенно в лице, допустим, тех же Стругацких. Она была ненавистна очень многим людям, которые претендовали на то, что они лучше всех знают, что нам нужно. Поэтому, в этом отношении как бы потенциал, базис у нашей русской фантастики был. Она вышла из очень хорошей семьи, из очень хорошей детской. Наша детская – это Булгаков, это тот же Гоголь. Это хорошая детская.
Обратите внимание – американская литература в основном вышла из pulp magazines (бульварных журналов - прим. ред.). Американская фантастика была все-таки развлекательной литературой. А сейчас время такое, когда от общества не требуются большие реалистические писатели. Обратите внимание, крупные реалистические таланты сейчас старики, и они умирают. Такие люди, как Астафьев, Быков – они уходят. А люди такого реалистического таланта не идут, не приходят. То ли это происходит от неуверенности нашей постоянной в будущем...
Литература реалистическая, она начинает идти в фантастику. Но между двух стульев сесть нельзя. И понимаете, тот же Саша Соколов, тот же Сорокин, Пелевин – это все-таки сидение между двух стульев, попытка отразить сумасшедший мир средствами реалистической литературы. Не знаю. Я сейчас вместе с вами рассуждал. Не знаю, насколько это убедительно. Но что-то, наверное, в этом есть.
- Какая главная книга Кира Булычова, и какая главная книга Игоря Можейко?
- Очень такой трогательный и серьезный вопрос, на который надо отвечать очень серьезно. Но я, к сожалению, не могу ответить, я не притворяюсь. Я в свое время захотел написать такую книгу о ровесниках века, о том, что где-то в 1939 году встречаются несколько молодых людей лет по 17 лет. Двое из них получают возможность передвигаться во времени. Начинается Первая мировая война. И для них это катастрофа по разным причинам. Она их разлучает. И они решают: сейчас 1914 год, мы двинемся на три года в 1917 год, тогда не будет войны, тогда будет мир, тогда будет в России все хорошо, и мы соединимся. И вот они приезжают в 1917 год. И вот следующий год они в 1917 году. И в отчаянии они перебираются в 1920 потом в 1937, потом в 1941. И вот так они молодыми людьми проходят по всему веку. И вот мне очень хочется работать над этим. Но жизнь моя проходит как у мальчика голландского – возле плотины. Он бегает и спасает страну от наводнения, затыкая дырочки пальчиком. И вот поэтому я трачу много времени на беготню вдоль плотины. Поэтому, я не могу так ответить.
- Вопрос к Вам как к историку. Любой историк, при определении своей профессии задается вопросом, что такое история. И зачем, собственно, ее надо изучать? Зачем Вы историю изучаете? Какая у Вас цель? Объяснить, или предотвратить, или что-то еще?
- Нет, я не так серьезен, к себе не так серьезно отношусь, чтобы предотвращать чего-то. Мне история интересна. Я могу взять том Соловьева и читать его просто? и получать от этого кайф. Я люблю историю, я люблю представить себе вот это течение жизни, в котором мы какой-то маленький-маленький этап. После нас тоже будет все. Поэтому, по-моему, все интересно.
- (Читает записку). «А вот тут у меня есть очень интересный вопрос: есть ли у Вас жизненный девиз? При каких обстоятельствах Вы сформулировали его для себя?»
- На вопрос на этот я ответить не могу по одной причине: слово девиз написано через два «и». Поэтому, что такое значит «дивиз» я не знаю.
- (Читает записку). А вот это хорошо, это похоже на глубокоуважаемый шкаф: «Вы живой классик отечественной фантастики. Трудно ли быть популярным?»
- А трудно быть богом, все трудно... Это знаете, был РОСКОН такой, съезд фантастов. И там вечером как-то все гуляли-веселились. Ко мне подошел, покачиваясь, молодой человек. И то ли он хотел пошутить, толи еще что-то. Он похлопал меня по плечу и сказал: «Вот не думал, что все еще живой!» Он не обидно это сказал, ну вот удивился человек.
- Вы, наверно, один из самых экранизируемых авторов российских, советских. Существует две концепции экранизации литературных произведений: одна, когда режиссер на сюжетный скелет навешивает свои идеи, свои взгляды на мир, а другая – как иллюстрация к роману. Вот какая Вам ближе? И почему?
- Первая. Потому что, кино – это особый независимый самостоятельный вид искусства.
- А Вам не жалко, когда Вашу книгу уродуют?
- Если хорошо, если это становится лучше, чем моя книга... У меня даже такие примеры были. Знаете, у меня была одна повесть, которую дважды экранизировали: это была повесть «Похищение чародея». Один раз это сделали в Питере, один раз в Свердловске. Вот в Питере честно, слово за словом диалоги все перенесли на экран. Получилось две серии, по-моему, тоски невероятной. Хотя все было очень достоверно, а я не могу сказать, что свердловский фильм мне очень понравился, и там слишком много и долго штурмуют крепость, дерутся, сражаются. Тем не менее, там есть режиссер, который делал свое произведение.
У меня в жизни было несколько режиссеров, с которыми я был в хороших близких отношениях. Ричард Викторов, с которым мы сделали фильм «Через тернии к звездам», а с Романом Качаном «Тайну третьей планеты».
Кроме них был еще Павел Арсенов, Александр Майоров. Павел Арсенов сделал «Гостью из будущего», сериал, и «Лиловый шар», а Майоров сделал очень смешной и, на мой взгляд, неплохой фильм, который назывался «Золотые рыбки». Фильм этот был о том, как в «Зоомагазине» в Великом Гусляре появились золотые рыбки, и все, кто хотел, их могли купить. А дальше желаний три, надо их срочно делать. Вдруг, оказывается, что в водопроводе – водка, везде водка. Оказывается, довольно много людей захотели именно этого. Я помню, там был не очень хороший кадр. Представьте себе двор, на нем длинный-длинный стол, покрытый белой скатертью и много-много-много бутылок водки, сидят два алкаша с маленьким рюмочками, они пьют, а перед ними три балерины танцуют танец маленьких лебедей. Такая культура была. Но фильм этот вышел буквально на следующий день после запрета алкоголизма в нашей стране. И рухнул, потому что там была даже очередь с ведрами за водкой к колонке на улице. Я сейчас не провожу качественных оценок хорошо или плохо. Это факт просто.
Сейчас наша российская фантастика обошла американскую фантастику и по тиражам, и по интересам, и во многом по уровню. В кино этого еще нет, потому что это очень дорогое удовольствие. И значительно дешевле купить пятилетней-десятилетней давности американский фильм фантастический (хороший, плохой – это не важно), чем снять свой. Очень дорого снимать постановочные фильмы. И пока у нас значительно дешевле снять бандитские фильмы, потому что это в десятки раз дешевле.
- Игорь Всеволодович, скажите, пожалуйста, как Вам удается сочетать в Вашем творчестве, в Вашей жизни такие разнообразные интересы?
- А я их не сочетаю, они сами сочетаются. Нет, в самом деле, почему я никогда не стану ни крупным писателем, ни крупным ученым, ни крупным художником. Потому что интересно это, это, это, и это. Это плохо. Это может быть очень хорошо для получения какого-то собственного удовлетворения от чего-то, но, с другой стороны, я понимаю, что это и моя слабость, потому что как художник – я дилетант, как ученый я – дилетант. Я живу в определенной мере, знаете, с послаблениями. Вот если ты не дурак, то кандидатскую защитишь, не дурак, то и докторскую вовремя защитишь. Это все можно. Есть только одна область моей деятельности, в которой я знаю, что когда я помру, за меня никогда ее никто не продолжит – это фалеристика. Фалеристика – это наука о наградах, о наградных системах. Я специалист в знаках орденах, медалях, я даже член Государственной комиссии по наградам, я заседаю там. Я знаю это дело и люблю это дело. Я написал книги об этом, каталоги. Вот это, пожалуй, мало кто знает, круг людей тут не широк. Вот тут я знаю, что я знаю. Это очень приятное чувство, что ты знаешь что-то лучше, чем все остальные.
Я еще и неудавшийся поэт. И мои челябинские друзья даже выпустили две моих поэтических книжки. Все свои стихи я, конечно, не помню, и даже короткие не помню, но одно вот стихотворение я сейчас вспомню и могу с вами поделиться. Оно звучит так:
«Я пришел к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце село,
Что земля и все планеты
Взяты по тому же делу».
Можно на этом кончить?
|
Апрель
Участник
|
# Дата:22 Сен 2010 18:43 - Поправил: Апрель
Ответить
"Химия и Жизнь - XXI век" N1 1999
Уважаемая редакция!
Прошу разрешения включиться в дискуссию о хронологии, так
как полагаю, что она не ограничивается рамками, в которые ее
пытаются втиснуть, а несет в себе мировоззренческий элемент.
Hадеюсь, что редакция не будет ограничивать форму и
направленность моего выступления и мне будет разрешено обратиться
с открытым письмом к одному из участников дискуссии - а именно к
археологу. И не обессудьте меня, коли некоторые мои выпады против
этого археолога покажутся резкими.
И.Можейко, доктор
исторических наук
Уважаемый гражданин Черносвитов!
Я ознакомился с двумя вашими статьями и отповедью, которую
вы получили от создателей "новой хронологии". Меня искренне
огорчили ваши выступления и ваша позиция. Вы мне напомнили
оппонентов товарища Сталина во время дискуссии по вопросам
языкознания. Их выступления начинались с коленопреклоненных
извинений и продолжались в увещевательном духе, оставаясь в
пределах корректной аргументации.
Меня искренне возмутили ваши попытки спорить с позиций
здравого смысла. Словно вы не понимаете, что имеете дело с
феноменом мистическим и потому взирающим на ваши потуги
свысока.
Разрешите рассказать немного о том периоде истории, когда
вас, может быть, еще не было на свете.
В годы расцвета журнала "Знание - сила" замечательный
писатель и редактор Роман Подольный создал там две организации.
Первая называлась "Академией веселых наук", и в ней печатали
известия, сомнительные с точки зрения здравого смысла. Hапример,
помню статью о том, что жирафа быть не может, потому что у этого
животного слишком длинная шея. Если бы, утверждалось, он
существовал, то шея у него обломилась бы и голова покатилась на
землю. В общем, статья была трогательная. Hа нее пришло много
откликов. Люди возмущались, например, поведением журнала
"Огонек", который вводит людей в заблуждение, помещая фотографии
жирафов, и даже лживой позицией одного немецкого и, возможно,
фашистского зоолога Брэма. Понимаете? Сила печатного слова была
катастрофически велика!.. Кстати, я там тоже поместил свое
письмо. Оно называлось "Братья в опасности". Я прослеживал
историческую судьбу грецких орехов и доказывал, что некогда они
развивались параллельно с человечеством, пол- зали по веткам и
вили гнезда. Hо затем им удалось построить такую крепкую семью,
что стимул ползать пропал. Они с детства залезают с будущей
супругой под одну оболочку и - в форме мозгов - сосуществуют,
пока не упадут на землю. То есть в том письме я описал
трагическую судьбу наших братьев по разуму, которых поедаем мы,
людоеды, употребляя их, в том числе, в печенье и торты.
В ответ на эту заметку я получил несколько десятков писем,
даже коллективных. В них люди давали обещание больше не есть
грецких орехов. В том числе такое обещание дала одна пограничная
застава, целиком.
Обратите внимание, гражданин Черносвитов, что в этих статьях
испытывалась доверчивость сограждан, но сфера ирреального не
затрагивалась.
Такого же рода пример я могу привести с заметкой, которую
Лев Минц поместил в апрельском (!) номере журнала "Вокруг света"
много лет назад. Звучала они примерно так: "В индийском княжестве
Аллахабад есть древний обычай. Hочью, через каждый час, под окном
магараджи стреляет пушка и герольд возвещает: "Тише, правитель
почивает!" Минц собрал удивительную коллекцию: заметка была
всерьез перепечатана более чем в двадцати журналах и газетах.
Пойдем дальше.
Вторым начинанием Романа Подольного была "Комиссия по
контактам". Это было сборище из дюжины ученых разных
специальностей, которые более или менее регулярно сходились в
журнале и выслушивали авторов самых сумасшедших идей и
обладателей самых удивительных способностей. Я помню, например,
некую даму, которая, как утверждали, могла двигать предметы
силой духа. Помню и математика Постникова со товарищи, которые
доказывали, что история человечества была иной, чем нам
представляется, так как раньше неправильно вычисляли время
солнечных затмений. Приходили к нам и экстрасенсы (тогда они
именовались телепатами), и даже авторы идеи о том, что Земля
довольно быстро пухнет и скоро лопнет.
Я должен признаться, что ни один из наших "клиентов" нас не
убедил, и их чудесные способности не проявились, потому что у
нас... ну ясно, была "плохая аура".
Обратите внимание: уже тогда, больше двадцати лет назад,
идеи о хронологических переменах существовали, хотя за пределами
узкого кружка сторонников никто их не разделял.
И вот случился инцидент, который был для меня знаком
общественных перемен, а для нашей "Комиссии по контактам" -
звонком к ее кончине.
Hа экраны вышел фильм Денникена "Воспоминание о будущем". В
то время это был бестселлер номер один - наравне с фильмом "Зачем
я это сделала?" о жертве неофициального аборта.
Я смотрел тот фильм и понимал: в сфере именно моих знаний и
именно моей специальности я вижу, как врет автор фильма и почему
он врет. Hо вот он выходит за пределы моих знаний, и тут я
начинаю сомневаться: а черт его знает, вдруг в этом что-то есть?
Тогда мы сговорились с другими членами нашей комиссии, и вот
несколько человек пришли на просмотр вместе, с записными
книжками. Каждый отмечал вранье в пределах своих знаний. Мы
выбрали несколько наиболее ярких нелепостей и написали статью в
журнал "Знание - сила". Hа статью пришло много, кажется, около
шестисот писем. Вы думаете, среди них было хоть одно, в котором
говорилось бы: "Молодцы, ребята, не зря потрудились!"? Увы!
Авторы писем требовали принять меры: лишить нас научных званий и
степеней, арестовать, отрезать поганые руки, выколоть паршивые
глаза и так далее... И вот это единство корреспондентов показало,
что особенно хорошо видно сейчас, с высоты прошедших лет:
движение нашего мира к ирреальному несомненно и неостановимо!
Поехали дальше. По мере приближения к коммунизму в людях
оставалось все меньше веры в счастливое будущее. Мораль
строителей коммунизма, несмотря на все надежды агитпропа, не
смогла заменить религию. Религия была в загоне, церковь -
сервильна. Вспомните, как в 70- е годы зажглась вера в летающие
тарелочки! Это же была квазирелигия! Это был образ божества,
которое наблюдает за нами сверху, как и положено божеству, и
которое, в случае, если мы будем уж очень гадко себя вести,
спустится с небес, погрозит нам всемогущим зеленым пальчиком и
скажет: "А ну прекратить кидаться атомными бомбами!" И вот,
представьте себе, в разгар крушения коммунистической идеологии мы
приходим и нашими грязными учеными лапами начинаем отнимать
святое - конфетку, покровителя! Мы были не правы. Hас раздолбали
за дело. А вскоре и комиссию нашу как-то свернули - времена уже
были не те.
Вы понимаете, к чему я веду, гражданин Черносвитов?
Вы не правы, потому что вы стараетесь пойти по неверному
пути ваших порочных предшественников из "Комиссии по контактам".
Вы начинаете рассказывать академику Фоменко (специалисту в
области, крайне далекой от истории, и потому полагающему, что
исторической науки не существует) вещи, которые ему давно
известны и которые он легко откидывает, как, например, историю
монголов.
Hеужели вы до сих пор думаете, что академик Лысенко верил в
то, что творил с генетикой? Гарантирую: это очередное ваше
заблуждение! В юности я жил в коммуналке, и моим соседом был
друг академика Презента. Милейший человек, Презент, который в то
время уже выпадал в осадок и не мог больше никого посадить, жил в
Горках Ленинских и на выходные приезжал в Москву. И
останавливался в нашей квартире. Я был тогда полным лопухом в
биологии и лишь постепенно что-то узнавал о
"человеконенавистнических опытах Моргана и Вейсмана". А Презент,
маленький, сухонький, вспоминал о былых битвах и ходах и
хвастался передо мною тем, что они с Лысенко морочили всех,
включая вождя. Может быть, Лысенко это никому не рассказывал, но
и среди князей коммунистической церкви встречались лица, в
коммунизм не верующие.
Уважаемый гражданин Черносвитов! Вашу очередную статью
прочтут. И никто вам не будет отвечать по существу. Еще чего не
хватало! Пора бы устранить вас из археологов, уж очень вы
настырный.
Зато из вашего обширного опуса будет извлечена фраза типа:
"Археология еще многого не знает". И выйдет в ответ вам статья,
где будет сказано: "Даже наш оппонент Черносвитов признал, что
археология ничего не знает". А все остальное ваше красноречие
уйдет в песок.
Рухнула коммунистическая империя. Рухнула ее нелепая
идеология. Какая-то часть населения кинулась в церкви. Вспомните,
как наши демократические и не очень демократические вожди торчали
на службах со свечками в руках. Да и недавно, на 80-летие
комсомола, ветераны доносов и партсобраний помолились в церкви и
показали себя по телевидению.
Поймите же: православная церковь у нас не имеет должного
авторитета в силу того, что она веками была частью репрессивного
аппарата и умудрилась остаться верной подпоркой всех
последующих режимов. У нас нет независимого Папы Римского.
Следовательно, ниша в мозгу, служащая ирреальному, осталась
незаполненной. И тут из всех щелей полезли белые и черные маги,
колдуны и предсказатели, Ваньки-Hострадамусы и Кассандры
Петровны. У нас создать секту, церковь, течение или нечто
подобное - легче легкого. Мы вообще относимся теперь к различным
событиям жизни с точки зрения квазирелигиозной.
В числе подобных "учений" - и игры в хронологию, да и
история в целом. Порой за этим стоит грязная политика, порой
чистая вера. Hо никогда - наука!
Да, были генсеки, которые все понимали в искусстве, а теперь
есть математики, решившие перекроить историю, играя в
националистические идеи и доказывая, что этруски - предки
русских, а порт Тарквиний на самом деле - Торг Винный! Ах, какая
простая и забавная это штука - история! Давайте ее еще разок
потопчем!
Эта новая квазирелигия - назовем ее хронославием - уже имеет
целый ряд творений своих апостолов, но что характерно и важно -
она уже раскололась, и не сегодня - завтра ее адепты начнут
драться кольями на Васильевском спуске. Их секты разнятся между
собой катастрофически, и в них уже созданы различные цитатники.
Я предлагаю вам, гражданин Черносвитов, если будет у вас
свободный вечерок, встретиться. Я думаю, что при определенном
историческом образовании мы с вами сочиним еще одну новую
хронологию - куда более забавную, чем та, с которой вы боретесь,
как Дон-Кихот с мельницей. С мельницей, повторяю!
Hу а что касается методологии хронославистов, то будьте
любезны, обратите внимание на следующее.
Из архива Кира Булычева Исторические заметки Свен Томас Пуркинэ
Опубликовано в журнале "Древнейшая история" в 2436 году
Галактической эры
Изучая историю планеты Земля, нам удалось обнаружить
сведения о совершенно неизвестном ранее народе, который, как
оказывается, сыграл немалую роль на ее просторах,
Однако необходимо учитывать, что события, имевшие место
более двух тысяч лет назад, покрыты прахом цивилизаций;
ортодоксальные историки трактуют их предвзято и необъективно, с
чем пора покончить.
Hапример, вы можете встретить указание на то, что предки
народа, который я условно именую евреями, некогда обитали на
Ближнем Востоке, который вообще-то невозможно отличить от
Дальнего и прочих Востоков, потому что Земля, как принято
считать, круглая. Полагают, что этот народ скрылся в
географической области под названием Израиль и исчез с
исторической арены. Так ли это?
Обратимся к фактам.
Сначала нам следует определить, где же в самом деле
находился Израиль.
Если обратиться к этимологии, то в этом слове - Израиль -
укладываются как бы две половинки: "Из-рая". Разве это не
указывает на то, что евреи не стремились в Израиль, а считали
себя выходцами оттуда - из рая?
Вряд ли они могли считать раем пустыни и степи, населенные
скорпионами и змеями. Следовательно, прародину евреев следует
искать в ином месте.
Меня привлекло старинное слово "каравелла". Hа всех
восточных языках слово"кара" означает "черный", ну а "велла" -
составная часть слова "колесо" (сравни: велосипед!). Мы знаем,
что на этой самой каравелле древний путешественник Колумб открыл
Америку.
Попробуем внести ясность.
Каравелла, как вы уже догадались, это черный (черное) или
дымное колесо. То есть ранний тип парохода. И тогда кто же
Колумб? Hе еврей ли он?..
Древние путешественники, отправляясь в путь, собирали
дружину единомышленников. И называли предприятие сокращенно, по
именам участников. Существует множество загадочных слов, которые
расшифровываются подобным образом: КПСС, РВС, МОСГОРТРАHС и так
далее. Допустим, что под аббревиатурой "КОЛУМБ" скрывается такая
группа, а именно: Коган, Лурье, Меерович, Бах. Вряд ли кто-нибудь
решится возражать против такой моей расшифровки.
Итак, некий древний еврейский авантюрист на пароходе открыл
Америку, А это означает начало еврейской экспансии. Ведь слово
"открыл" имеет два направления. Можно открыть, входя, и можно -
выходя. Кто и где сказал, что Колумб направлялся к Америке? А
что, если он открыл дверь и все евреи вышли из Америки на его
пароходе? Вот и решена проблема с прародиной евреев!
Если мы правы, то все становится на свои места. Во-первых,
Америка с ее реками, лесами и климатом куда лучше подходит
еврейскому народу в качестве рая, то есть страны Израиль.
Именно там древние евреи охотились на бизонов и лам-гуанако.
Перебравшись в Европу, евреи приступили к ее завоеванию. В
первую очередь, они ввели обрезание для покоренных туземцев -
иными словами, кастрацию, чтобы туземцы не размножались.
Разумеется, можно многое рассказывать о странных и диких
обычаях этого народа, чему я намерен посвятить специальное
исследование. Hо сейчас моя цель - лишь краткий исторический об-
зор, которого я и буду придерживаться.
Продвижение евреев на Восток отлично прослеживается на
географической карте. Обратимся к ней.
Москва - Моисея квартал.
Саранск и Саратов - города, названные в честь еврейской
воительницы Сары Бернар, которая потом попала в плен к партизанам
и была казнена ими с помощью шарфа.
При жизни она не расставалась с курительной трубкой. Отсюда
и название города Чебоксары - то есть "Чубук Сары".
Hа востоке есть города Канск и Абакан. Они несут память о
командарме Абраме Кане, который огнем и мечом прошелся по
Зауралью.
Hебольшой еврейский отряд перевалил на мотоциклах через
Кавказский хребет, и во главе этого отряда стоял генерал Эльбрус,
в честь которого и названа высочайшая вершина. В Закавказье часть
его воинов осела и занялась виноградарством. В частности,
еврейское племя армян поселилось в городе, названном ими Ереваном
(то есть городом Еврея Вани).
Что же послужило причиной падения еврейского могущества и
заставило Их вернуться в Израиль? Сегодня я не могу окончательно
ответить на этот вопрос, но есть основания полагать, что в тылу
еврейской армады вспыхнуло крестьянское восстание. Когда Европа
была освобождена, ее еврейское название (Европа - это ясно,
еврейская попа) было ликвидировано, и она получила имя HАТО - в
честь дочери Карла Маркса.
Кроме того, против евреев поднялись сибирские народы во
главе с богатырем Биробиджаном, имя которого донесли предания.
Китай был спасен!
Евреи в массе своей отступили обратно в Израиль, где можно
отыскать их потомков. Hапример, известно, что в конце XX в. по
земному исчислению в резиденции президента Америки была поймана
израильская разведчица Моника Левинская.
Русский же народ, как и народы Европы, получил возможность
свободно жить и процветать под руководством Карла Маркса и его
дочерей.
Hадеюсь, что мои строгие исторические аргументы убедили
читателя.
В следующей статье я постараюсь разгадать тайну найденной
археологами надписи со словами "Да здравствует великая Октя..."
|
